самое начало
Я училась в школе № 104. В Ленинграде. Выборгская сторона. Это в 1991 году новый мэр Собчак назвал город Санкт-Петербург, вернул его историческое имя. А в мое время город звали Ленинград. Я никогда не связывала название города с именем Ленина. Просто очень красивое слово, яркое и звонкое – Ленинград.
Я училась средне, на крепкое три, по поведению четыре. В нашем классе были две отличницы: Люся Косова и Люся Сундатова. Обе Люси хотели со мной дружить, соперничали между собой и ревновали. Люся Сундатова даже плакала.
Наша классная руководительница – хромая, с ортопедическим ботинком на правой ноге, – громко удивлялась этому треугольнику. Она считала отличниц кем-то вроде генералов, а меня, троечницу, – низшим чином, типа солдата. И как могут генералы дружить с солдатом и даже бороться за первенство…
Сейчас я догадываюсь: со мной было интересно. Я была веселая и очень хорошо звучала. Я могла пересказать прочитанную книгу, и все слушали разинув рот. Видимо, литературное предназначение уже тогда формировалось в моих глубинах.
Люся Косова жила очень бедно. У нее было одно-единственное платье – школьная форма. Она носила ее каждый день, а когда был праздник – стирала и гладила. Получался выходной наряд.
Люся, где ты сейчас? Если прочитаешь эти строчки, найди меня. Я ничего не забыла. Я помню твои светлые, вьющиеся волосы и маленький рот.
Люся Сундатова говорила: «Я боюсь будущего. Очень боюсь».
Нам было по пятнадцать лет. В будущем – любовь, семья, дети, – то, что у всех. И все зависело от одного человека – того, который встретится. И что это будет за человек: ясный Ромео, или печальный Демон, или эгоистичный мерзавец Печорин.
Но у Люси Сундатовой не случилось ни первого, ни второго, ни третьего. У нее открылась мания преследования, и она выбросилась из окна. Но сейчас не об этом.
В девятом классе к нам пришла новая учительница по литературе. Ее звали Вера Федоровна. Строгая и высокомерная, она никому и никогда не ставила пятерок. Вера Федоровна любила и знала литературу, и ее оскорблял наш убогий уровень пятнадцатилетних недоумков.
Веру Федоровну боялись, чувствовали в ней особую породу. Она отличалась от других педагогов. Другие – просто тетки с дипломом, вынужденные зарабатывать на жизнь. А Вера Федоровна плюс литература – как Паганини со скрипкой.
