У ног чемодан и сумка, в руках слабость. Как
и в ногах.
Стою дура дурой перед дверью в отцовскую квартиру,
а мне никто не думает открывать.
— Пап, ты где? — я с пятого раза
дозвонилась до отца, и готова была кричать, если бы горло так не болело.
— Алло, пап, ты слышишь?
— Ну здравствуй, Мария. Неужели родная дочь решила
позвонить после… напомни, сколько ты игнорировала свою семью? Или мне
самому тебе напомнить?
Начинается!
— Я не игнорировала, я просто устала
от постоянного контроля. Пап, ну ты где? Я у квартиры
стою, а мне никто не открывает.
— И не откроет. В квартире капитальный
ремонт, мы с Людой в столице, — холодно ответил папа.
Я поморщилась, услышав имя любовницы отца. Вроде
и не сделала она мне ничего плохого, но как же фигово было —
я спокойно жила с папой и мамой, а на следующий день
после совершеннолетия меня огорошили: у папы любовница, у мамы
любовник, нашей семье конец. Выбирай, Маша, с кем останешься?
Я выбрала побег в другой город, устав
от их контроля и игры «Перетяни Машу на свою сторону».
Теперь снова пришлось бежать. Но, как оказалось, сбежала
я в пустоту, и жить мне придется на вокзале или под мостом.
— В столице? Понятно, — убито сказала я,
и чихнула.
— Так, стоп, ты приехала? Зачем?
— В универ местный перевелась, в общаге мест
нет, мне жить негде.
— И предупредить ты не могла, как
и обычно, — прогрохотал отец. — Почему чихаешь? Что
с голосом?
— Заболела. А еще, — я собралась
с духом, и выпалила: —еще меня ограбили. Как в дурном анекдоте,
пап — я все деньги и карту везла в кошельке, в поезде.
Сумка на полке лежала, а ночью люди высаживались. Вот
и вытащили, наверное. Хорошо хоть телефон под подушкой был и уцелел.
Я даже комнату не могу снять, и на проезд нет, последнюю
мелочь из кармана выгребла.
Я готова заплакать от безысходности. В моей
жизни всегда так — если уж случается задница, то глобальная
и некрасивая, как сейчас. Вроде и выделили мне комнату в общаге,
но заехали иностранцы, и комнату мою отдали им. В поезде
какой-то дрянью вроде ОРВИ заразили, ограбили, да еще и отец умотал
в столицу со своей раскрасавицей.
Супер. Все как обычно. Маша, ты везунчик.
— Сильно плохо? — встревожился папа.
— Да, — прохрипела.
Врать не хочется, я и правда разваливаюсь.
Чертова простуда!
— Стой и жди звонка. Пять минут. Телефон оставь
в покое, чтобы батарею не разряжать, — скомандовал отец,
и отключился.
