Летние месяцы в начале третьего десятилетия XIII века от Рождества Христова на всей территории от берегов Балтийского моря до Буга, сплошь покрытой дремучими лесами, выдались очень знойными. Большие полноводные реки, питаемые бесчисленными ручьями и речушками, которые прорезывали во всех направлениях лесные массивы, стали пересыхать, и по окраинам прежде непроходимых топей, на открытых пространствах, где росла высокая сочная трава, начали пастись стада оленей, зубры и даже чрезвычайно осторожные туры, которые редко покидали лесные дебри. Спасаясь от бескормицы, травоядные звери нередко забирались даже в глубину болот, что было чревато трагическими последствиями – коварные трясины поджидали их там на каждом шагу.
Прежде в весенне-летний период дождей было много, деревья росли быстро, достигая гигантских размеров, и поваленные бурей великаны образовывали непроходимые дебри. Буреломы вставали стеной перед охотниками и служили зверям превосходной защитой от людей – разнообразные животные и птицы плодились в лесу в неимоверных количествах. В весенние разливы все это пространство превращалось в огромное пресноводное море, поросшее вековыми дубами, елями и соснами, а над ним неприступным островом высилась Пуща; она никогда не затапливалась. Обычно лесные обитатели укрывались здесь от половодья.
В дни большой воды в Пуще бурлила жизнь, которую трудно было представить более-менее цивилизованным племенам, живущим на берегах Вендского моря[1]. В брачный период древние леса днем и ночью оглашала перекличка многочисленных зверей; странные звуки – рев, хрип, вой, рык, вопли – неслись со всех сторон, заставляя вздрагивать даже видавших виды охотников с побережья, если им удавалось пробраться хотя бы на окраину Пущи. Идти дальше, в глубь чащоб, редко кто отваживался; это было смерти подобно.
Если чужака не загрызал какой-нибудь хищный зверь или не растоптывал дикий бык, то его в любой момент могла настигнуть стрела, пущенная из кустов твердой рукой размалеванного дикаря из древнего племени, название которого никто уже и не помнит. В Пуще жило и одно из племен ятвягов[2]– дайнава. Территория расселения ятвяжских племен – полешан, судавов и дайнавов – называлась Судовией. С юга ее ограничивали ятвяжские болота, на западе – Большие Мазурские озера, на востоке – река Неман, а на севере – Пуща, раскинувшаяся по среднему течению реки Шешупы вплоть до Немана. Рассмотреть мелкие ятвяжские селения, разбросанные по Пуще на большом расстоянии друг от друга, как островки в море, только не в синем, а в зеленом, можно было только с большой высоты.
