Посвящается Ольге Лансковой, которая не успела прочитать эту книгу
Когда твоя жизнь ничего не стоит, не пытайся продать ее, просто поменяй на другую.
Бор Гленн
16 жменя 315 года. Вечер. Дорога на Лысые перелазы. Учитель
…И домчаться под начинающимся дождем до скирды с сеном. И нырнуть туда вдвоем, разгоряченными от бега. И броситься друг к другу. И все вспыхнет и останется вне понимания и вне времени. И промчавшаяся гроза, и ночь, и само бытие. И вжаться в это теплое и мокрое. В круглое и горячее. В бесконечно вкусное. И пропа́сть друг в друге. И перепутать, где ты и где она. И выбежать в холод, вдохнуть ночного звенящего воздуха, и броситься обратно. И отдать. И взять. И поменяться. И плакать от такой возможности. И невозможности. И жить. И снова чувствовать. Тепло. Холод. Мягко. Упруго. Вкусно. Забыть все. Снова родиться. И… и… и…
17 жменя 315 года. Утро. Сотия. Учитель
Судя по сверкающему солнцу, уже далеко за полдень, но в стогу было еще прохладно. Какие-то пичуги щебетали неподалеку. Надо вставать. Лень. Впереди прекрасный день и, наверное, прекрасный вечер. Нет, надо вставать. Или не надо…. Впервые за последние пять лет жизнь остановилась в каком-то порядке и, чего греха таить, блаженстве.
Ощутил эту мысль, повертел в мозгу и понял: все-таки что-то беспокоит. Внутри? Нет. Про жизнь? Нет. Нега и сон уходили. Беспокойство нарастало. Высунулся из стога, на поле до самого леса – никого. Влез обратно, стал одеваться и тут же понял, что беспокоит. Запах. Снаружи явно пахло свежей гарью, не дымом уже, а именно гарью. Что-то недавно сгорело, и ветер нес запах свежего пепелища.
Деревню из-за леса не видно, но сгореть могло только там. Быстро обулся, похлопал по щекам, приходя в себя, и побежал, на ходу оправляя одежду. Опять баня чья-то сгорела. Праздники… Паримся, пьем, опять пьем, опять паримся, потом потеем, таская ведра на пожар, и коптимся, пытаясь потушить хоть что-то. Народная забава. Причем каждый месяц.
Надо все-таки что-то придумать с этими пожарами… Ха, сделать пожарную команду, как в Корронне! С черными лошадями и бронзовыми касками. И колоколом. Вот только колокол и удастся тут, так как пожарная команда и будет самая пьяная. Точно, куплю колокол на базаре в этом году, повешу на площади; хоть что-то.
Жук влетел в рот на бегу: я выплюнул, но горечь осталась. Ветер все явственнее нес дым. И пахло не только горелым деревом, но и бедой – спаленным жилищем, горелыми тряпками и волосами. Что ж они там учудили!..
