Раскаты грома во всей своей неистовости звучали уже не столь
близко – ветер отогнал бурю на восток. Тёмные тучи не успели
проронить на землю ни капли дождя, тем не менее в дом Ле́фы хлынули
потоки свежего воздуха, принёсшие с собой запах трав и аромат
спелых яблок, созревавших на великом множестве плодовых деревьев в
её саду.
Занимаясь чем-либо, Лефа обычно погружалась в это с головой, но
даже в таком состоянии глубокой сосредоточенности её особая
чуткость восприятия не изменяла ей – стоило чему-либо измениться в
окружающем пространстве, как она тут же примечала это. Так
случилось и на сей раз.
За окном, расположенном в стене, к которой был придвинут стол,
вдруг взъярившийся ветер принялся рвать ветви яблонь. В уютной
кухне с её приглушённой атмосферой легонько завибрировала мебель и
каждый из имевшихся здесь предметов. Лефа застыла и прислушалась к
ощущениям в собственном теле: каждая её мышца напряглась, уплотнив
кожу и сделав её твёрдой, точно камень.
В тишине, царившей в её доме, раздался голос.
– Он здесь, – прозвучало со стороны заставленной книгами
гостиной.
Лефа подняла свои бледно-зелёные глаза, ближе к краю радужки
переходящих в серебро, и взглянула в окно.
– Я знаю, malsúm, – таким же плавным
тоном ответила она.
Её повисшая в воздухе рука с зажатым между пальцами засахаренным
лепестком опустилась вниз. Уложив лепесток на верхушку вздувшейся
пампушки, Лефа, словно бы ничего не произошло, накрыла длинный
поднос кусочком специально заготовленной ткани и, взяв его в руки,
перенесла в коробку. Закрыв её крышку, Лефа умыла руки и
направилась к выходу.
– Пойду встречу его, – выйдя в коридор, сказала она через плечо,
как если бы собеседник находился рядом.
Из гостиной до неё долетело согласное «мхм».
Приблизившись к входной двери, Лефа без спешки открыла её. Уже
на улице, глубоко вдохнув, она, перебирая пальцами воздух, повела
рукой снизу-вверх. Взамен удобной, но не слишком нарядной домашней
одежды на ней появилось платье: на длинном, объёмном тёмном подоле
красовались сверкающие звёзды разной величины, с точностью
повторяющие картину безоблачного ночного неба, затем, ближе к
обтягивающему закрытому верху, перерастающего в дневное – на его
светлом фоне были вышиты весенние яблоневые ветви с расцветающими
цветами среди зелёных лепестков, затягивающиеся своими кончиками в
ночь; они, в свою очередь, мерцали тонким серебряным слоем росы.
Кроме того, в распущенных волосах Лефы образовался роскошный
длинный гребень с полупрозрачными изумрудными и белыми камнями. Да,
теперь она определённо была готова встретить такого важного
гостя.
