— Аришка, крепись… — донёсся голос Людочки — секретарши нашего Главреда, едва я переступила порог редакции.
Ох не к добру это! Вроде вторник, никаких планерок не должно быть. Фронт работ имеется. Новые задания я физически не потяну. И так нагружена по самые уши. И вроде справляюсь, карать не за что. Так к чему бы её слова? Не из-за опоздания же? У меня график свободный!
— Всеволодович тебя требует, — завершила тем временем секретарь.
Час от часу не легче.
Ну не будет же меня босс казнить за то что в пробках из-за снегопада застряла? Ну опоздала на полчаса, работа журнала от этого колом не встала. И вообще мало ли где я по рабочим вопросам была? Ну да была не была. Не в горячую точку же он меня пошлет? Хотя… В отместку всяко может быть.
Я в нашем журнале уже почти полтора года. Пришла сразу после развода. Впервые увидела босса, и… Пропала. Хорош, зараза. Закрутился роман. Впервые за тридцать три на тот момент года мне в мужчине нравилось всё: манеры, внешность, голос, секс. Только всё как-то исподтишка. Встречи на квартире, ни шага за её пределы. Звонки, или смс сугубо по работе. В офисе исключительно деловой тон общения. Никаких тебе ресторанов, совместных прогулок…
— Ты же не хочешь афишировать это? Сама понимаешь наличие протеже… Да и к чему тебе такая слава? Ты хороший журналист… — говорил он, а я смотрела ему в рот влюбленными глазами и, ни на миг не задумываясь об его истинных мотивах, кивала как китайский болванчик.
Странно? Очень! Но я не придавала ничему значения. Наивно радовалась свалившемуся на меня счастью. Такой мужчина — и мой! Иного и не предполагала, мы же близки, у нас феерический секс…
Но однажды послышался звон разбивающегося хрусталя. Это рухнули хрустальные замки. Оказалось он женат и ничего менять не собирается. Розовые очки разлетелись в хлам. Женатые для меня табу. Не потому что я собственница, нет, бывший муж с годами научил меня молча делить его с другими. Вот только той другой, с кем будут предавать я не за что не стану. Априори!
— Не будь наивной! Чем тебе плохо?! — сотрясал воздух в моей прихожей Леонид.
Его образ, ещё недавно такой родной и любимый, расплывался в пелене слёз. Смутно помню как поднялась рука. Как влепила подлецу пощечину. Звонко. От всей души. Наотмашь. За всё и всех. За обманутую им жену. За миллионы таких же обманутых женщин. И за себя. За разбитое сердце. Поруганные чувства.
