Я – второй Раневская, или Й – третья буква

Георгий Францевич Милляр жил «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве». Его называли «мастером гротеска и буффонады» и «непревзойденной звездой» в ролях чудовищных уродов. Чего только стоил его голос – старчески дребезжащий и взвизгивающий, переламывающийся на утробное сопение.

Родился более века назад – 7 ноября 1903 года в Москве. Тогда это была столица Российской империи. А умер он уже в Российской Федерации 4 июня 1993 года. Народного артиста РСФСР «дали» только за 4 года до смерти – в 85 лет.

А ведь его любила вся страна – и в образе Кощея, и в образе Бабы Яги, и в образе Черта. Он играл и других монстров, которые у нормального человека могли вызвать только отвращение. Снимался в болотах, омутах, лесных чащах. Милляр накладывал на себя тонны грима, превращаясь в очередное странное существо с орлиным носом в пёстрой одежде.

Как пишут в энциклопедиях, Милляр «сыграл тридцать больших ролей, принимал участие в дубляже семидесяти картин, озвучивал сотню мультипликационных фильмов».

И вот поразительный парадокс: самое омерзительное существо вызывало любовь зрителей! Каким же талантом надо было обладать, чтобы из нечисти сотворить совершенное чудо!

И в это же время – мечтать о ролях Вольтера и Суворова.

И быть презираемым за свою «голубую» ориентацию.

И быть «любимым» женщинами лишь за свою киношную славу и большие гонорары.

И всегда быть настоящим французом, до преклонных лет оставаясь настоящим джентльменом.

…В жизни Милляр был скромным, добрым, скрытным и хитрым. Любил выпить. Рассказывали, что в бидончике из-под молока он не раз проносил на съёмочную площадку бутылку водки. Обожал смачные истории. Себя называл «Стариком Похабычем».

В 1938 году, будучи уже состоявшимся актером, он буквально заболел кино. Ушёл из театра. Так началась его удивительная карьера актёра, игравшего самых невероятных сказочных героев. «Мне нравилось быть и чертом, и подводным царем Чудо-Юдо, и злодеем Кваком, и оборотнем, – признавался Милляр. – Но меня боятся даже животные. Когда я однажды на съемках в образе Кощея предстал перед лошадью, она встала на дыбы и отказалась подпускать меня к себе. Приходилось завязывать ей глаза».